ygashae_zvezdu (ygashae_zvezdu) wrote,
ygashae_zvezdu
ygashae_zvezdu

Category:

УБИЙСТВО В КРЕЩЕНСКУЮ НОЧЬ

Давно стало общим местом упоминание, что Николай Рубцов предсказал свою гибель стихотворением: «Я умру в Крещенские морозы…»
В Крещенскую ночь поэт был задушен своей невестой Людмилой Дербиной.
Вот о ней поговорим подробнее.

В разговорах о Дербиной ретивые перья выстраивают следующую цепочку: Дантес – Мартынов – Дербина. Все трое не только убийцы гениальных поэтов, но и состояли с ними в дружеских (Мартынов), родственных (Дантес), любовных (Дербина) отношениях.
Есть, однако, кардинальные различия. У Дантеса и Мартынова было достаточно времени взвесить последствия своего рокового поступка и, тем не менее, его совершить. Дербиной такой роскоши Бог не дал. В ее случае все решила минутная вспышка ярости.
И уж, конечно, Дантес - Мартынов (хотя последний тоже пописывал стишки) не могли толкнуть заяву типа: «По сравнению со мной Пушкин-Лермонтов был в поэзии мальчишкой». У Дербиной на такое наглости хватило.

Ее трагедия это история пишущей барышни, которая будучи съедаема честолюбием, рвется в большой свет публикаций, используя любые подручные средства.
Вот коротенькая, всего на страничку, автобиография Дербиной. Сколько мы видим там лишних для читателя, но важных для поэтессы вех (привожу выдержки):

«Впервые одно из моих стихотворений было опубликовано в ленинградской молодежной газете «Смена» в 1957 году…
Иногда в воронежских газетах, журнале «Подъем» появлялись мои публикации. В 1967 году вышел коллективный сборник воронежских поэтов, в котором участвовала и я. Наконец в 1969 году увидел свет сборник моих стихов «Сиверко»…
Меня все время тянуло на Север, в родной лесистый край, и я осенью 1969 года переехала в Вологду...»

В Вологду Дербина приехала в охоте на поэта Рубцова.
Познакомились они в 1963 году, но тогда у лысоватого, бедно одетого студента Литературного института не было ничего, и он даме не глянулся. Дербина переживала короткий миг славы, снявшись в компании Окуджавы, Смелякова, Ахмадуллиной, Евтушенко в громадном эпизоде вечера поэзии в Политехническом музее в фильме Хуциева «Застава Ильича». Она там, конечно, стихи не читала, а выступила в качестве наивной провинциалки проездом попавшей на большую столичную сцену.

К 1969 году Рубцов состоявшийся поэт, автор нескольких сборников. Вологодский Союз Писателей выделил ему квартиру.
Дербина разведенка – библиотекарша с дочкой на руках.
Ее стихи показались Рубцову талантливыми. Он написал предисловие к сборнику Дербиной «Крушина». Завязался роман.

Судья Юрий Гавриков, вынесший в свое время Дербиной приговор, верно определил суть ее взаимоотношения к Рубцову.

«Но у меня создалось впечатление, что именно ради того, что с помощью имени Рубцова проникнуть - наверное, точное выражение, проникнуть - в литературу, она и стала стараться быть близким другом Рубцова. Меня с самого начала, когда стало известно об убийстве, Рубцова, и до скончания дела, до того, как мы удалились на совещание для вынесения приговора, эта мысль не покидала меня.
В моем понимании - она его не любила.
Она его пыталась использовать для того, чтобы с его помощью вступить в Союз писателей, ну, и чтобы он создал, так сказать, приличный трамплин, с помощью которого, так сказать, можно было бы пойти в большое искусство. Вот мое глубокое убеждение в части ее мотивов. Почему она, несмотря на то, что, как она говорит, он угрожал ей систематически, все-таки она с ним жила...»

Очаровать Рубцова статной поэтессе оказалось раз плюнуть.
Сложности начались дальше.
Во-первых, вологодское писательское окружение самолюбивую Дербину не приняло.
Во-вторых, у Рубцова оказался тот еще характер. Чувствуя неискренность сожительницы, но, не понимая по детской наивности причин, Рубцов подозревал Дербину в изменах, пуская в ход кулаки.
В Крещенскую ночь случилась трагедия.

Особенность ее заключается в том, что имеем мы одного свидетеля – Дербину – а та меняла свои показания ой, сколько раз.

«…я, еле живая, насмерть перепуганная, бросилась в милицию. Там долго колотилась в дверь. Вышел заспанный милиционер.
— Я, кажется, убила человека.
— Какого человека?
— Николая Рубцова.
— Как ты его убила?
— Задушила...
Этим словом я подписала себе приговор.
Все закрутилось, исходя из этого моего «задушила». В тот момент я действительно была уверена в том, что задушила Рубцова».

На суде Дербина отстаивала версию самозащиты: Рубцов набросился, пришлось спасать жизнь.
Ей дали восемь лет.
О чем же она жалела?
А вот о чем:

«Мою пятилетнюю дочь взяли на воспитание мои родители-пенсионеры. Рукопись сборника моих стихов, которая находилась в стадии редакционной подготовки, отрецензированная и рекомендованная к печати Рубцовым, была изъята из Северо-Западного книжного издательства».

Каким абсурдом, выглядит, однако, соединение в одной упряжке поломанной судьбы дочери и рукописи!

«Я ведь его не хотела убивать, бросать своего малолетнего ребенка и идти на долгие годы в тюрьму. Мои стихи уже должны были печататься в Москве, в Северо-Западном издательстве готовилась к выходу вторая книжка стихов. Это значит, что естественным ходом жизни я была бы принята в Союз писателей.
Теперь я вне всяких Союзов».

Вне всяких Союзов она!
Помилуй бог, какое огорчение!
О чем речь вообще?
Вы человека убили, милая!

На это у нынешней Дербиной найдется достойный ответ.
А именно: «Никого я не убивала».

Отсидев шесть лет из восьми, Дербина устроилась библиотекарем в Ленинграде, и начала вновь штурмовать стены славы.
Ее воспоминания о Рубцове, книга, переполненная мистическими откровениями самого дурного тона, выдвигает на первый план образ роковой любви. Книга местами неплохо написана. И, в общем, интересна. Дербину выдает лишь тяжеловесное кокетство, за которым непонимание масштаба случившейся трагедии.

В девяностые, когда стало можно, Дербина начала требовать пересмотра дела. Теперь по ее версии никакого удушения не было. Рубцов в ходе потасовки умер от инфаркта. «Сердце у него просто не выдержало, когда мы сцепились…»
Верховный Суд РФ оснований для пересмотра приговора не нашел.
Это не мешает Дербиной раздавать многочисленные интервью и восседать у Малахова, аттестуя себя невинно пострадавшей.

Я ни в коем разе не осуждаю роковой поступок Дербиной. Я убежден, что все случившееся трагическая случайность. Успокаивая пьяного человека, она успокоила его навек.
И не сделала никаких выводов. Не извлекла уроков. Считает потерпевшей себя. Играет в роковую даму. Вписывает имя в литературу, хотя оно и без того там по любому останется. Но не в таком качестве, каком бы ей хотелось.


 
Tags: литература, черная метка
Subscribe

Recent Posts from This Journal

  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

  • 14 comments

Recent Posts from This Journal